Заметки разочаровавшейся феи

Заметки разочаровавшейся феи «…Я родилась в любящей семье с понимающими и добрыми родителями, которые воспитывали меня в духе уважения к обществу и привили стойкие моральные принципы. К моему воспитанию приобщилась бабушка, в деревне у которой я проводила большую часть времени. Бабушка обучала меня магии, показывала как правильно собирать травы и преобразовывать энергию окружающего мира. С детства я занималась укреплением духа и воли. В школе я хорошо училась, меня любили учителя и одноклассники. Лучше всего мне давались естественные и гуманитарные науки. После школы я получила высшее образование, поступила в аспирантуру и начала заниматься магической практикой». …Я мечтала, чтобы моя биография начиналась именно так, но волею судьбы, моя жизнь отнюдь не была похожа на жизнь юной феи. Возможно, это к лучшему, ведь всё что не убило меня, сделало сильней и породило любовь к афоризмам Фридриха Ницше. Мне стыдно рассказывать о себе. О своем прошлом я упоминаю словами: " Родилась, а теперь живу"... Я родилась в полуночный «день Гекаты», когда разбушевалась буря, молнии прорезали небо, свет нервно мигал в родильной комнате и вся атмосфера, казалось, была предвестником рождения антихриста в лучших традициях фильма "Омен". Но нет, никаких аномальных отклонений у меня не обнаруживалось, по крайней мере до первого крещения. Когда, по всем христианским обрядам, меня окунали в позолоченный таз, я не кричала, не шипела и не говорила на латыни прокуренными голосами сапожников, поворачивая голову на 360 градусов. Я всего лишь сильно чихала и задыхалась, что служители церкви отметили как «не добрый знак». Просто у меня оказалась жуткая аллергия на ладан, а сейчас она прогрессировала до аллергии на всё христианство. Моя мама, женщина набожная до чертиков, пыталась всеми возможными педагогическими манипуляциями привить мне любовь к ортодоксальному православию. Если сказать, что я в религии с пеленок, то это будет самое точное определение того периода времени. Лет до восьми я не знала о существовании сказок, а перед сном мама зачитывала мне откровение от «Иоанна», хотя иногда кажется, что лучше бы пугала меня творчеством Стивена Кинга. Как я не стала заикой от всех этих прекрасных иллюстраций к библии, одному богу известно. Нет, к нему у меня претензий нет, я уверена что он отличный дядька и сам офигевает оттого как его учение перевирают. Религия словно библейский Левиафан поглотила мою мать и начала медленно переваривать в желудочном соке слепой веры. Зато у меня появился враг - Сатана, которым мама пугала меня вместо бабайки. «Если ты не сьешь кашу, сатана заберет твою душу. Не иди гулять на улицу, ты встретишь сатанистов! Не груби матери, иначе попадешь в ад и будешь страдать». В 12 лет сатана стал принимать более четкие очертания. Так, от мамы я узнала, что в солиста группы «Рамштайн», «Меновар» и «Арии» вселился Дьявол и хочет завладеть моей невинной греховой душой. Зачем всем этим музыкантам моя душа, не могу понять до сих пор. Наверное, что именно моей души им не хватает для создания полного паноптикума извращений. В 12 лет, мама совершила самую ужаснейшую педагогическую ошибку – отдала меня на обучение в православную школу закрытого типа! Я конечно не владею достаточными знаниями для сравнений, но это точно было похоже на армейскую гауптвахту. С самого детства я не отличалась особо покладистым характером и желанием безукоризненно следовать правилам. Я росла очень подвижным живым и любопытным ребенком, который часто конфликтовал с одногодками и дерзил старшим. Ничего не изменилось с того времени, мой характер, не менялся посредством воспитания, наказания, поощрения и взросления. Эта саркастичная колючесть, смешанная с великолепным чувством юмора – мой генетический порок, который искоренить невозможно. В православной школе мне было особо тяжело – соблюдение режима, повёрнутые на всю голову одноклассники и строгие учителя, которые любили наказывать, закрывая учеников в «комнату страха» на сутки для духовного очищения, не шли мне на пользу. Мой врожденный инстинкт противоречия бунтовал, расправляя массивные плечи. Почти каждую неделю моей маме приходилось ездить в школу, на отшиб города, для того чтобы в очередной раз выслушать от педагогов о моих проделках. Моя репутация у учеников школы была ужасной, меня сторонились и не хотели дружить. Синдромом Чебурашки, который ищет друзей, я никогда не страдала, поэтому так было даже комфортнее. - Таня, а ты хочешь попасть в ад? – серьезно спрашиваю я у девочки, сидящей со мной за партой. - Нет! - Бафомет, хахахаха… После подобных шуток меня вызывали к директору школы, который полчаса меня отчитывал, а затем заставлял съесть острый красный перец и запить святой водой, дабы «смыть чернь с уст моих». - Светлана Алексеевна, - внимательно спрашиваю я у педагога по «Богословию», - а если бог создал человека, то зачем мы проходим теорию Дарвина в нашей школе?! И если человек произошел от обезьяны, то может быть, бог похож на обезьяну, раз он создал нас по подобию своему?! – смеюсь, наблюдая как лицо Светланы Алексеевны мрачнеет, темнеет, а затем краснеет как при неудачной химической реакции. Никто не хотел оценивать моё прекрасное чувство юмора, поэтому в «темной комнате» я проводила больше времени, чем на уроках. В принципе, мне там было весело, я ложилась на пол, закрывала глаза и представляла в своей голове различные яркие миры, в которых не было «богословия», «молитвочтения» и запаха вонючего ладана. Я прекрасно проводила время наедине с собой, училась выстраивать внутренние диалоги и слушать шепот интуиции, отделяя её от криков мыслей. Через четыре месяца пребывания в школе я делала всё возможное, чтобы меня почаще отправляли в комнату. Бить меня начали, когда поняли, что «тёмная комната» стала для меня санаторием, а сильнее бить стали, когда осознали, что рукоприкладство не способно искоренить во мне мятежность. Я жаловалась маме на то что меня бьют и запирают в школе, полагая что с точки зрения законодательства, подобные санкции совершенно не законны, однако серьезно меня выслушав, мама отвечала: «Так надо, так будет лучше для тебя. Если я не могу воспитать, то хоть здесь из тебя сделают человека, нашедшего господа!». Мама уезжала, оставив мне одежду, учебники и своё благословение… Дела пошли лучше, когда я из школьной библиотеки стянула книгу. Нет, я была не из тех девочек, которые досрочно хотят прочесть анатомию половых органов, осваивая теорию. Генрих Крамер и его «Молот ведьм», который содержался в специально отведенной части библиотеки, предназначавшейся для учителей, прекрасно скрасил мой досуг. Под одеялом с фонариком я читала, познавая всю жестокость и несправедливость религии. Особую внимательность я уделила второй части книги, которая описывала типы злодейств, совершаемых ведьмами и колдунами. Разнообразные обряды, темные ритуалы и прочие чернокнижные прелести записывались в мою тайную тетрадку, чтобы потом с упоением перечитать. Соседки по комнате, которые не очень меня любили, впрочем как и все обитатели школы, стуканули директору о моих литературных предпочтениях… Книгу меня отобрали, зато наградили двадцатью ударами розг. Приговор исполнял директор собственноручно. Будто садист, он тягал меня за волосы, плюясь, выкрикивал «малефика», что в переводе с латыни обозначало «зловредная ведьма», а затем разорвал тетрадку на мелкие кусочки. В самых лучших средневековых традициях, меня, избитую, на негнущихся ногах, директор потащил по коридорам школы. 100 мальчиков и девочек, сделавших «коридор позора», наблюдали как директор волочет меня в «тёмную комнату», обзывая малефикой. Когда ключ провернулся, взъяренная и вздыбленная, стонущая от боли, смешанной со злостью прокричала ему вслед «Вы за это ответите! Все ответите! Обещаю!». Клянусь, я никогда за всю жизнь не испытывала большего гнева, чем в тот момент. Казалось, что из каждой поры моего тела выходит ненависть и черными путами задушит каждого, кто попадется на их пути. Той ночью директора увезли на скорой от внезапного сердечного приступа, а соседка-стукачка поскользнулась на ступеньке и сломала ребро. Чистое совпадение, наверное… После этого паскудного случая ко мне прикрепилась кличка «малефика» вместе с опасливыми взглядами окружающих. Когда один мальчик, намотав длинные рыжие волосы на кулак, ударил меня головой о парту, рассек бровь, обзывая ведьмой, то устрашающее чувство гнева вновь проснулось. Я не говорила ни слова, а просто по-волчьи посмотрела на него, отчего он ошарашено отступил назад, сделал несколько шагов, попятившись, и будто от невидимого толчка, пробив спиной окно, выпал со второго этажа. С ним было всё в порядке…месяца через три, года гипс со всех конечностей сняли. Теперь меня не просто недолюбливали, теперь меня люто ненавидели, обзывали исчадием ада, а я старалась как можно больше закрепить свой авторитет «черной овцы». Следующий год прошел относительно спокойно, я начала свыкаться с ролью узницы замка «Иф» и осваивать новую сворованную из библиотеки книгу « Энциклопедия колдовства и демонологии» Рассела Робинса, отдавая дань уважения «Абердинским ведьмам». Моя деструкция не проявляла себя длительное время, как однажды… В православной школе мы все изнывали от неимоверной скуки. Если в возрасте 11-12 лет еще можно с нею свыкнуться, то в 14 лет, когда гормоны бьют ключем, а пубертатный возраст порождает потребность к жестокости, игры становятся совсем не детскими. Пятеро особо предприимчивых юношей, в том числе и выпавший из окна, организовали «Орден инквизиции». Звучало конечно пафосно, но на деле, эти сосунки только и занимались тем, что целый год пытались мне напакостить. И вот однажды, после урока русской литературы, воспользовавшись отсутствием учителя, они закрылись со мной в классе. Один из них зажег ладан, отчего я начала чихать, двое схватили меня за руки, в то время как третий поджег зажигалкой мои волосы со словами «Приговариваем тебя к огню, колдунья! Сжечь малефику!». Мои шикарные рыжие волосы моментально полыхнули, разнося по кабинету неприятный запах. Я кричала и вырывалась, но меня крепко держали… Когда огонь дошел до шеи, они отпустили мои руки и обжигая ладони, я пыталась потушить пламя, которое сжирало мою голову. В какой-то момент меня облили грязной водой из ведра, в котором мыли тряпки после вытирания доски. - По заслугам тебе, ведьма, твоя душа спасена! – хором прокричали они и противно заржали. - Вы сдохните, ублюдки, - орала я, вытирая намокшее лицо. Ожегов у меня не было, что было весьма удивительным, но волосы было до боли жалко. После этого, впервые, я истошно рыдала в своей комнате. Учителя сделали вид, будто ничего не произошло, а в душе несказанно радовались такому наказанию. На следующий день на уроке химии колба в руках учителя взорвалась и осколки стекла попали в моих недоброжелателей, впившись в лица. Я показательно рассмеялась, подхватившись с места и прокричала: «Так будет со всяким! Я накажу вас!». Как я их накажу и что произошло, я не понимала, списывая всё на чистую случайность. Теперь на меня боялись поднять глаза, стараясь вообще не заговаривать, хотя в душе тихо ненавидели и проклинали. Когда мне стукнуло 15 лет, к нам в класс перевели девочку по имени Лика. Странную и явно больную на голову. Эти признаки выражались в удивительных карих глазах, наполненных презрением ко всему окружающему. Её родители не были ярыми христианами, как моя мать, а просто вынуждены уехать за границу на длительное время и поэтому определили дочь в православную школу закрытого типа. Конечно же, мы с ней подружились. Когда она подошла ко мне со словами: «Говорят что ты опасная тварь, в которую вселился дьявол. Рекомендовали к тебе не подходить и называть тебя Малефикой. Я тоже читала «Молот ведьм». Ты клеевая!», я растаяла, а когда она добавила «Мне не нравится имя Малефика, я буду называть тебя Лис», оборона окончательно рухнула. Какими-то невероятными путями Лика раздобыла сатанинскую библию, написанную Антоном Шандором ЛаВеем и мы вместе погрузились в изучение мат.части. Прекрасно было знать, что в этом мире существует человек, способный обсудить с тобой прочтенную на досуге книгу «Люциферианского ведьмовства» Майкла Форда и «Маледиктум» Валентина Скавра. От теории мы перешли к практике. Первым делом, пришлось избавиться от навязчивого христианства и раскреститься. Мы называли это «сатанизмом», а здравые маги и практики называют это «подростковой фигней». Из того периода жизни я поняла – если у тебя есть желание, то можно совершать черные мессы даже в школьном подвале, предварительно стянув ключи у охранника. Обладая невиданной настойчивостью в поиске единомышленников, на уроке истории, пока учитель рассказывал про племена скифов, Лика сунула мне бумажку с адресом и шепнула «Это наши братья и сестры. Они сатанисты. Нужно к ним наведаться, я адрес нашла дома в Интернете во время каникул». Мы пытались проводить церемониальные ритуалы, дабы породить магическую энергию и направить эту энергию на достижение магической цели, а перед этим приводили себя в эмоциональное безумие и в подвале (нашем «внутреннем Храме») распевали гимн Diabolus. Пока одноклассники видели ангельские сны, мы с Ликой тайком выбирались на кладбище, чтобы проводить различные ритуалы по вызову духов и переворачивать кресты, совершая фирменную фишку типичных сатанистов. Наш кружок по интересам прикрыли через несколько месяцев. Как раз, во время обряда, когда мы с Ликой сидели в круге свечей, взявшись за руки и проводили «великую церемонию», в подвал ворвался директор, охранник и встревоженные ученики. Назревал грандиозный скандал. Родители Лики, буквально снявшиеся с поезда, первыми прибежали на вопль администрации школы. Конфликт пришлось замять в тот же вечер, пообещав забрать дочь из школы. Мне же грозила неминуемая расправа… Вечером, 2005 года, собрав необходимые вещи, я сбежала с закрытой школы… Продолжение следует…